Кино - это способ подглядывания в культурную замочную скважину

Режиссер Владимир Щегольков о том, как в кино отражаются культурные коды, почему оно может менять взгляд на прошлое и настоящее, и зачем зрителю умное кино.

 Вы начали свою карьеру в кино как актер, почему в итоге выбрали именно режиссуру? 

Режиссура — более независимый, более творческий процесс. Актер создает героя, а режиссер ‒ целый мир, в котором этот герой обитает. Творить миры гораздо интереснее. Во многом в современном кинематографе функции творца перешли к продюсеру.

 Вы — человек поколения, которое застало масштабную смену форматов не только в кино, но и во всем информационном пространстве. Как появление интернета и соцсетей изменило киноиндустрию? Как повлияло на вашу работу? 

Ну, во-первых, это создало новый тип коммуникации, который тут же стал и частью киноязыка (даже возник новый жанр «скрин-лайф».) Это явление сравнимо с появлением мобильной связи. Во время эпохи повальной телефонизации сценаристам пришлось перестраивать драматургические схемы, при которых герои могли связаться друг с другом в любой момент. Вариант «мы были оба: я у аптеки, а я в кино искала вас» не работает. А соцсети еще более уплотнили обмен информации. Да и острее развели поколения на «оффлайн» и «онлайн». А с другой стороны, появились новые рынки и форматы кино и телепродукции. Судя по всему, хронометражи массового телеконтента начинают сжиматься. Человечество переходит на смотрение на ходу. Если раньше был «фастфуд», то теперь и «фаствотч».

 В одном из своих интервью вы сказали: зрителю нужно умное кино. Что вы под этим понимаете? 

Умное кино как способ работы над собой. Как прокачка интеллектуальных, а, может быть, и духовных скиллов. Как фиксация поколенческих проблем и потребностей. Проработка популяционных тревог и страхов. Я жду не дождусь, когда потребление развлекательного контента надоест зрителю. Когда Феллини спросили, где ваш зритель, почему на ваших картинах пустые залы, Феллини ответил, что «его зритель умер». Очень хочется, чтобы этот зритель снова появился на свет. Человеку всегда легче идти с горы, чем в гору. Чтобы подниматься вверх нужна какая-то потребность. Ну, или мудрое моделирование такой потребности. В каком-то виде кино может быть таким модулятором.

 Есть ли у российского кино, по вашему мнению, свои особенности? Есть мнение, что язык кино универсален во всем мире — комедии смотрят, чтобы посмеяться, блокбастеры ‒ ради спецэффектов и так далее. 

Конечно, есть. И зритель, на самом деле, очень благодарно реагирует на появление «своей продукции». Именно поэтому так по всему миру развит рынок форматов. То есть студии покупают не готовый сериал для проката, а право переснять его «по-своему». Адаптировав. Бывают талантливые адаптации, бывают формальные, но любая адаптация идет лучше оригинала. Это если говорить о массовом теле- и киноконтенте. Но бывают и другие случаи. Когда попытка адаптации отторгается самим материалом и впоследствии зрителем. Это происходит, когда в основе драматургии лежат не свойственные зрителю нравственные или культурные коды, противоречащие его собственным. И тогда зритель с удовольствием смотрит такую историю «про них» и отторгает такую историю «про нас». И главное, очень трудно просчитать эту особенность. Автор картины должен нести в себе этот ген. Так было с картинами Балабанова, например. Особый случай, когда автор опережает свое время, и его зритель рождается в следующем поколении. Такие примеры есть в советском кино, которое раскрылось уже в новое время. И то, что казалось когда-то непонятным, для нового зрителя стало элементарным.

 Может ли кино продвигать идеи и смыслы, и должно ли оно это делать? 

Может точно. А должно ли? Это вопрос к государственной политике. Почему для Ленина самыми важными из искусств были кино и цирк? Благодаря массовости, популярности и доступности. Так проще добраться до масс. Сейчас появился конкурент в виде вечерних ток-шоу. Но ток-шоу ‒ это для головы, а кино обладает уникальной возможностью коснуться души. Внутри кино есть понятие «катарсиса». Но, к сожалению, сейчас это понятие мало востребовано. Если вообще востребовано. А это ведь возможность пережить потрясение в комфортных условиях. Выйти из зала изменившимся. Нравственные и духовные «американские горки». Именно это делает кино видом искусства, а не сферой потребления. Но, конечно, такой уровень требует более долгой разработки и подготовки, а, скорее всего, и особой глубины авторского таланта.

 Сейчас популярен жанр документального кино, фильмов о реальных людях и событиях. С чем это связано? 

Голод до чего-то настоящего. Не вычисленного в маркетинговых компаниях, а подлинного. Я так думаю. Наверное, это признак интеллектуального недоверия к кино постановочному. А может быть, тяга к чужому опыту.

 Как, на ваш взгляд, кинематограф той или иной страны, или целой цивилизации отражает ее идентичность? Что мы можем узнать о стране и ее культуре по ее кинематографу? 

Наверное, менталитет. Это самый подробный способ подглядывания в культурную замочную скважину. Способ увидеть связи третьего порядка, над поступками и словами. А с другой стороны, способ продемонстрировать эти связи и качества. И даже способ интервенции на поле и ценности другой страны или цивилизации. В какой-то мере кино выполняет функцию массовой летописи. Не важно, как происходили события на самом деле, важно, как записал их Нестор. Или Гомер. Или Шекспир. Яркие примеры ‒ фильмы о Второй мировой войне, снятые в современной американской киноиндустрии. Кино вполне может в массовом масштабе присваивать чужие победы и качества. В этом вопросе надо быть очень внимательными. Мне кажется, что в России этим озабочены скорее частные лица, нежели государство, как ни странно. Лучшие фильмы о войне сняты либо на средства, собранные краудфандингом, либо на средства частных инвесторов.

 Безусловный лидер киноиндустрии в мире — это традиционно американское кино и Голливуд. Тем не менее, во многих регионах мира вполне востребовано и свое кино. С вашей точки зрения, в каком направлении должно развиваться российское кино? Может ли оно быть востребованным не только в России и русскоязычном ареале, но и в дальнем зарубежье? 

Сложный вопрос. Китайский рынок с благодарностью принимает нашу кинопродукцию. У нас явно существуют общие коды. А в западной культуре запрос или на развлекательную продукцию — и тут мы учимся конкурировать, либо на «ужасы», подтверждающие западное культурное превосходство над нами. Искреннего интереса к нам я пока не вижу. Но это не значит, что мы не должны предлагать свое кино. Хотя проблема еще и в том, что мы сами являемся частью западного кинорынка. Все флаги в гости к нам. А надо бы, чтобы все флаги в гости к ним. Бывают периоды интереса к национальному кино — к азиатскому, например. Но, конечно, для этого нужно создать самобытные картины, дать пробиться самобытным авторам. А для этого нужна умная и бережная мотивационная программа, исчисляющая не деньги, а другие качества кинорезультата.